Джудит О`Брайен - Алая роза Тюдоров
– Ладно, Саффолк, оставь Дини в покое, – отсмеявшись, заметил Кит. – Мне приходилось наблюдать, что ты вытворял во сне. Куда ей до тебя! Я уж не стану говорить о том, что ты вытворял, когда просыпался!
– Что верно, то верно, – согласился Саффолк и вдруг воскликнул: – Смотрите, на горизонте верхушки башен Хемптон-Корта! Клянусь Богом, Гамильтон, а ведь мы еще можем успеть.
Дини наконец оторвала взгляд от гребущего Кита и подняла голову. В самом деле, вдалеке, за поворотом реки, во всей своей красе вставал Хемптон-Корт, позлащенный лучами заходящего солнца. Большие стеклянные окна дворца сверкали его отраженным светом…
– Бутылка у тебя с собой? – спросил Кит, обернувшись к Дини.
Саффолк, полагая, что вопрос обращен к нему, с улыбкой потряс в воздухе пустым кувшинчиком и объявил:
– С собой-то с собой, только она уже пустая.
– Я не о твоей бутылке говорю, – с улыбкой отозвался Кит и перевел взгляд на Дини.
Та одарила ослепительной улыбкой Саффолка и, со значением посмотрев на Кита, сказала:
– Когда я в последний раз ее видела, она находилась у меня в спальне в Хемптон-Корте. Надеюсь, она до сих пор там.
Гамильтон коротко кивнул в знак того, что ее понял, и снова занялся веслами. Дини в очередной раз поразилась его физической силе – несколько часов он греб против течения, заставляя двигаться лодку с тремя взрослыми людьми с максимально возможной скоростью. Она видела, что его беспокоило травмированное плечо, но Кит, подвергая его полной нагрузке, старался по мере возможностей его разрабатывать.
– Саффолк, ты умеешь обращаться с порохом?
– А отчего, по-твоему, я так налегаю на эль? – В свою очередь, осведомился герцог. – Оттого, мой слишком глубокомысленный друг, что порох – штука опасная. Тем не менее я раздобыл дюжину зарядов и разложил их вокруг лабиринта, соединив бикфордовым шнуром, – короче, сделал все, как ты просил. Теперь, если мне поднесут для храбрости еще кувшин такого же крепкого пойла, я сумею поджечь все это устройство и постараюсь при этом не взорвать всех нас.
Некоторое время он молчал, потом пару раз тряхнул головой и огляделся совсем уже ясными глазами. У него, казалось, был талант стряхивать с себя опьянение, как иной человек скидывает с головы капюшон.
– Предупреждаю вас, что, если король в Хемптон-Корте, я ничего подрывать не стану. Не желаю даже случайно навредить его величеству.
– Нет, нет, его там не будет, – заверила Дини. – Я знаю, что он не вернется в Хемптон-Корт, пока там королева Анна.
Судя по всему, Саффолк воспринял эту новость с удовлетворением. Он продолжал с улыбкой демонстрировать им свой пустой кувшинчик из-под эля, пока Кит выруливал и причаливал к одному из крошечных доков. Стоявший на мостках слуга принял от него канат и закрепил за причальную тумбу. Потом Кит натянул на себя камзол и, подав Дини руку, помог ей выбраться из суденышка.
– Гамильтон, – пошутил Саффолк, – может, ты подашь руку и мне?
– Сколько он выпил? – озабоченно спросила Дини, заметив, что герцог не слишком твердо держится на ногах.
– Надеюсь, не слишком много, – ответил Кит, утвердив девушку на земной поверхности. – Впрочем, я не считал. Я был слишком занят.
– Греблей?
– Нет, – Кит подмигнул Саффолку, который по воде брел к берегу, – я рассматривал пузыри, которые ты пускала во сне.
Дини, разумеется, нашла бы хлесткое словечко в ответ, но времени не было. Солнце быстро клонилось к закату.
– Я сбегаю принесу бутылку, – сказала Дини, поднимая тяжелый подол платья. Гамильтон кивнул.
– А я взгляну, как там дела с нашей иллюминацией. – Он посмотрел на нее в упор. – Слушай, для праздника Четвертого июля слишком рано.
– Ничего, зато у нас в запасе несколько недель, – улыбнулась Дини и смахнула со лба непокорный локон.
– Скорее несколько веков, – пробурчал себе под нос Кит, ни к кому конкретно не обращаясь.
Он смотрел на лабиринт, который раскинулся перед ними, и Саффолка, отдававшего приказания изумленному садовнику. У того были причины удивляться, поскольку герцог потребовал от него развесить на кустах связки пороховых зарядов.
– Я сейчас вернусь, – бросила Дини, прикоснувшись к рукаву Кита. Тот наблюдал за происходящим и казалось, не обратил внимания на слова девушки. Но так только казалось. Быстрым, почти кошачьим движением он поймал ее за запястье.
– Послушай, а ведь это должно сработать, – горячо сказал он. – Я чувствую. Я сейчас ощущаю себя примерно так же, как в тот злополучный день перехода. Впрочем, тогда мне казалось, что меня гнетет предчувствие смерти, но, как выяснилось, это было предчувствие перехода. – Кит потряс головой, словно желая избавиться от непрошеных воспоминаний, которые могли помешать выполнению главной задачи, и на секунду крепко сжал Дини руку. – Пора за дело.
Дини замешкалась. Ей не хотелось уходить от Кита.
– Я боюсь, – прошептала она. До сих пор она не сказала ни слова о своих страхах. Она и в прошлой своей жизни – и когда занималась музыкой, одновременно подавая клиентам пончики, и когда к ней пришел успех – никогда не говорила: «страх», «боюсь».
Но теперь она была напугана до смерти.
Кит не стал ее успокаивать, говорить дежурные фразы. Он только улыбнулся ей нежно и чуточку печально.
– Знаешь, я тоже боюсь, – просто сказал он. – Отправляйся-ка ты за бутылкой. Когда занят делом, про страхи как-то забываешь. – Он повернулся на каблуках и отправился помогать Саффолку, который продолжал возиться с пороховыми гирляндами, изредка проливая на них эль из очередного кувшина, который словно по волшебству возникал у него в руках.
Дини, подтянув тяжелую бархатную юбку до щиколоток, побежала во дворец. Честно говоря, ей хотелось в последний раз взглянуть на королеву Анну, хотя и вопреки здравому смыслу. Она уже рассказала Саффолку о требованиях Кромвеля, и тот пообещал поставить Анну Клевскую в известность. В сущности, ничем больше помочь голландке она не могла.
В Большом зале никого не оказалось. Как только в Хемптоне стало известно, что король в Ричмонде, все мало-мальски знатные вельможи начали постепенно съезжаться туда. Переезд чрезвычайно хлопотное дело, а для придворного тем более. Требовалось заранее найти себе место в новом дворце, перевезти всю утварь, слуг с их пожитками, а главное – многочисленные сундуки с придворными костюмами, без которых присутствие в окружении высочайшей особы было просто немыслимо. Впрочем, не было, наверное, ни одного вельможи, который бы считал, что игра не стоит свеч.
Бутылочка оказалась там, где Дини ее оставила. Она схватила ее за горлышко, но тут же остановилась, почувствовав, как все сжалось внутри. В самом деле, если все пройдет, как они с Китом планировали, это их последние часы в XVI веке. «Придворная дама» Дини Бейли положила руку на застучавшее вдруг в бешеном ритме сердце. Ну отчего, скажите на милость, на нее навалилось такое сильное чувство потери?
